О. Каськовский

Трагический фарс в 1 действии

РЮМИН: (входит, озираясь) Ты чё?

ПУПКОВ: Я сказал ящики.

РЮМИН: Почему ящики?

ПУПКОВ: Потому, что в ящике вся суть пространства и он премного содержимого имеет и даже гроб обычный тот же ящик, но это все не суть...

РЮМИН: Найди сперва кого-нибудь.

ПУПКОВ: Изволь. Сейчас сюда прибудут отец Канат и дочь его Порфира.

РЮМИН: Они хотят узреть волнения Зефира?

ПУПКОВ: Нет. Им прописан свежий воздух. Наш доктор Гобелен велел им встать с колен.

РЮМИН: (озираясь боязно) Ну где же матушка Маланья?

ПУПКОВ: Ждет исполнения желания.

РЮМИН: Откуда знаешь ты, что должен я ее сегодня навестить?

ПУПКОВ: Я этого не знаю, но может быть я так сказал, чтоб рифму соблюсти. Так что же хочешь ты у ней приобрести?

РЮМИН: Сегодня я куплю у матушки Маланьи нож, но ты молчи пожалуйста, про это.

ПУПКОВ: Ну так что ж?

КАНАТ: О дочь моя, где ты была покуда я был и сам безвестно где?

ПОРФИРА: В углу стояла я в обиде на жизнь свою без времени и дел.

КАНАТ: Тебя замучил Гобелен?

ПОРФИРА: Нет, что ты он такая душка...

ПУПКОВ: А где была твоя подушка?

ПОРФИРА: И вовсе это не смешно. Я там стояла на коленях.

ПУПКОВ: А я тут ехал на оленях.

РЮМИН: Благоразумны будьте, через миг сюда придет страдать Зефир.

ПУПКОВ: Когда допьет вечерний свой кефир.

РЮМИН: (Пупкову) Тебя сегодня я зарежу.

ПУПКОВ: (Рюмину) Ах, милый друг, я так давно об этом грежу.

ПОРФИРА: Послушай, Рюмин, я была б не прочь, чтоб ты его зарезал.

ПУПКОВ: Скоро ночь.

КАНАТ: Смотрите, к нам идет Маланья!

РЮМИН: Меня, наверно, ищет. Я пойду.

ПУПКОВ: Да нет, зачем? Дождись ее в саду.

МАЛАНЬЯ: Ах, здравствуйте, Козьма Петрович, зачем сегодня так не веселы, а хмуры? И почему у вас такой убитый вид?

ПУПКОВ: Я видите ли нынче инвалид.

РЮМИН: Нет, посмотрите вы на это чудо! Он жалуется всем, что он несчастен, а сам имеет ноги, руки...

ПУПКОВ: Я же страдаю от разлуки.

МАЛАНЬЯ: Зря , Аристарх вы так им не довольны. Он лучше всех, кого я в жизни повстречала.

РЮМИН: Да, да и встреч таких у вас было не мало. (Пупкову) Похож ты скоро будешь на Зефира, он тоже любит пострадать. А, впрочем, о тебе довольно разговоров, давайте лучше о Зефире говорить. Он образ идеальный, не рождает споров. Возможно ль это?

КАНАТ: Так и быть.

ПОРФИРА: Да, кстати, этот идиот Зефир, вчерась признался мне в любви и очень долго говорил чего желает он со мною делать.

КАНАТ: (строго) Надеюсь, ты отказалася отдать ему свою любовь до гроба?

ПОРФИРА: Да, конечно. Я ж не хочу, чтобы меня он скушал. Вот если бы меня он больше слушал и вел себя скромнее...

РЮМИН: Ну, это он умеет.

КАНАТ: А ведь Пупков был прав, когда сказал нам о кефире. Пойдем же дочь моя, несчастная Порфира, отведаем из чана общего напиток сей, а то упьется им Зефир.

РЮМИН: (Маланье) Вы принесли мне то, что я просил?

МАЛАНЬЯ: О, да, конечно.

РЮМИН: Тогда дождитесь возвращения моего. Мне нужно отлучиться неотложно. Забыл я кое-что на тумбочке и я боюсь как бы не съели это тараканы. Нет, нет, я обязательно куплю все что заказывал я нынче, но я хочу, чтобы меня вы ждали здесь. Я скоро буду...

ПУПКОВ: (после паузы) А знаете, он вышел облегчиться.

МАЛАНЬЯ: (обиженно) Вы говорите об этом так, как будто вам плевать на то, что вас слышать может дама.

ПУПКОВ: Ах, извините дурака и хама.

МАЛАНЬЯ: (заигрывает) А вы так даже очень ничего, давно об этом вам сказать хотела.

ПУПКОВ: Ну, так давайте, говорите смело.

МАЛАНЬЯ: Я как-то, знаете, смущаюсь, но вы мне кажется милы. Я даже вам, наверное, признаюсь, что я вполне люблю вас...

ПУПКОВ: Твои слова, как звук пилы.

МАЛАНЬЯ: Что, так противны?

ПУПКОВ: Нет, приятны. Но предвещают боль утрат. Твои желания необъятны, а я же меньше во сто крат. В твоей корзине спрятан нож, его отдашь ты Аристарху...

МАЛАНЬЯ: Отдам, конечно, ну так что ж?

ПУПКОВ: А то, Маланья, что оборвется грядущей ночью мой земной путь.

МАЛАНЬЯ: Ты хочешь мне сказать, что Аристарху мой нужен нож лишь для того, чтобы проткнуть твое живое тело. Не может быть, чтоб я такой слепой была!

ПУПКОВ: Ты просто плохо знаешь этого осла.

МАЛАНЬЯ: Так вот послушай, не видать ему ножа покуда я берегу тебя от всяких бед. Ты будешь жить, ты будешь счастлив, со мною счастлив, дорогой поэт!

ПУПКОВ: Ты подожди, сейчас придет сюда дружок наш Рюмин, посмотрим, что ты сможешь доказать ему.

МАЛАНЬЯ: Теперь я знаю все, я все пойму.

ПУПКОВ: А вот и он.

Боится, видимо погони. (Рюмину) Что потерял, почтенный брат?

РЮМИН: Ищу я матушку Маланью.

ПУПКОВ: Да вот она, сюда кинь взгляд.

РЮМИН:(напряженно смотрит то на Пупкова, то на Маланью) Нам нужно говорить наедине.

ПУПКОВ: Ну что ж я вас оставлю в тишине.

МАЛАНЬЯ: Куда же вы, Козьма Петрович?

ПУПКОВ: Да так, дела, дела, дела...

РЮМИН: Мне нужен нож, Маланья, нужен срочно и я за все, конечно заплачу.

МАЛАНЬЯ: Все хорошо, но вот только я продавать его вам больше не хочу.

РЮМИН: Позвольте, матушка, как можно-с?! Вы договор порушите тогда.

МАЛАНЬЯ: А вы мне тут же поклянитесь, что мой нож не принесет вреда.

РЮМИН: Да не извольте сомневаться! Ваш нож в моих руках послужит пользе цивилизации, кое-кого из общества убрав.

МАЛАНЬЯ: А по какому праву судить беретесь вы, что есть такие люди, что тормозят общественный прогресс?

РЮМИН: Дык это ж ясно! Негодяй Пупков сегодня сам нам доказал свою способность стоять у ветра на пути!

МАЛАНЬЯ: Пусти, пусти! Я , знаешь ли, в его влюбилась и если ты его убьешь, то как же буду я искать разрядку своим чувствам?

РЮМИН: Он же поганый рифмоплет! К тому ж ты бизнесу лишишься. Ты делаешь неверный ход. Я это срочно докажу во мнении общественном сыскав себе поддержку и опору. Эй, где вы там отец Канат и модмазель Порфира!

КАНАТ: Я слышал здесь от имени общественности надо вразумить кого-то про какой-то бизнес?

РЮМИН: Вот эта женщина, торговка, совсем желания не имеет, продать мне то, в чем суть ее торговли состоит и говорит, что влюблена в Пупкова.

ПОРФИРА: Любовь? Какой-то архаизм. Его изжили мы давно уж...

КАНАТ: Да. В наше время мы большее внимание уделяем делам общественным, чем личным. Несомненно, торговка торговать должна. Иначе она совсем уж не торговка.

МАЛАНЬЯ: Какая хитрая уловка! Но вы поймите этот нож, послужит Рюмину орудием убийства...

КАНАТ: А это уж не ваше дело. Продать, по крайней мере, можно смело. Ведь это бизнес, а не уголовка. Торговка вы иль не торговка?!

ПОРФИРА: Чувствительность ваша, Маланья, мешает работе мироздания. Стоит на пути общественной морали. Ведь ежели вы путь себе такой избрали, то это повлечь за собою может непременно кончину мира.

МАЛАНЬЯ: Но ты пойми, Порфира, он же его тот час убьет.

РЮМИН: Да, да, убью.

КАНАТ: Убьет, и мы его осудим. Ну а пока давайте будем смотреть на все проблемы просто. Препятствий к сделке я не вижу и потому ее свершить должны вы.

МАЛАНЬЯ: Не слишком ли вы братцы торопливы?

РЮМИН: Отнюдь. Ваш нож мне нужен срочно.

КАНАТ: Зачем вы человека заставляете страдать! И перестаньте думать об убийствах, такие мысли отбивают аппетит.

МАЛАНЬЯ: Ну, если все вы за одно, то я тот час же держаться буду ваших мыслей. В конце концов, я же свершаю не убийство, а лишь продажу какого-то ножа, притом не ведаю я для каких он целей. Возможно, Рюмин будет резать им в дому своем обычный хлеб и колбасу. Я ж не могу оставить Рюмина без хлеба и без мяса.

КАНАТ: Вот это дело!

ПОРФИРА: Молодец, Маланья!

МАЛАНЬЯ: (достает нож из корзинки) Берите нож, владейте.

РЮМИН: Вот деньги ваши. Сделка нами совершена вполне, теперь же извините, спешить мне нужно неотложно, поскольку ждут впереди меня великие дела!

ПОРФИРА:(Канату) Теперь пойдем смотреть страдания Зефира, который под балконом давно уже ждет случая начать? Иль завернем на чашку чая к Гобелену?

КАНАТ: В речах твоих, милейшая Порфира, не вижу смысла я, что говорит о самом худшем. Порой мне даже кажется что ты - простая дура. Как можно случай упустить и не увидеть классное убийство! Не часто, к сожалению люди, друг друга режут с помощью ножа. Пойдем же вслед за Рюминым и будем торопиться, ибо .... Козьму Петровича Пупкова зарезать может он в любой момент. Ах, я уж сам не свой от жажды близкой крови!

МАЛАНЬЯ:(одна) Распалась связь времен и я уж больше не Маланья !

Томлением нежным я сгораю, но где же милый мой Пупков?

ПУПКОВ: (вбегает) Я здесь, Маланья, у ног твоих. Пришел проститься.

МАЛАНЬЯ: Так прощайся ж!

ПУПКОВ: Прощаюсь. Сейчас придет с ножом злодей внезапный Рюмин, чтобы меня немедленно урезать !

МАЛАНЬЯ: Не знаю я, где он добыл тот нож, но мне тебя конечно жалко. Несчастна я вовек и так страдаю оттого, что умирать тебе придется молодым!......

...........(страдает)..................(обнимаются).....................

Нет, лучше я уйду сейчас, чтобы не видеть лужу крови, которая конечно натечет, когда тебя проткнут таким большим ножом... Прощай, прощай, Козьма Петрович Мне будет плохо без тебя. (убегает, расплакавшись)

ПУПКОВ: (один) Ну вот и все. Окончен бал, погасли свечи. Мои последние стихи увидят свет лишь только завтра, на рассвете... А сейчас мне пора. Конечно пора.

РЮМИН: (зловеще) АГА!

ПУПКОВ: Я не желаю знать кто ты, но если ты есть Рюмин, то будь великодушен!

РЮМИН: Опять он о глобальном. Но ты не переживай, тебя из сострадания я зарежу быстро и не больно.

ПУПКОВ: Тогда ты передай Маланье, что умер я не больно, с улыбкой на устах.

Пусть вспоминает бедного Пупкова.

РЮМИН: Вот мне и пригодился ножик! (свершает подлое убийство)

ПОРФИРА: ОЙ!

КАНАТ:(восхищенно) Ты видела все это, о Порфира! Какой замах! Какой удар! Какая сила! Теперь его мы осудить должны, поскольку подлое убийство - тяжкий грех. (Рюмину) Послушай Рюмин, широкая общественность тебя клеймит и осуждает за преступление грязное, свершенное тобой. Теперь мы будем звать тебя УБИЙЦА. Чего, Порфира, ты молчишь?

ПОРФИРА: Я, знаете, смутилась видом крови, что каплет на пол из Пупкова, но я могу сказать вам, Рюмин, снова, что я, когда сказала вам: "убейте" и в мыслях не имела ничего такого. Ах, дурно мне! Скорей воды налейте!

КАНАТ: Вот до чего вы довели невинную красотку. Мне тоже нужно промочить скорее глотку. Но не водой, а чем-нибудь покрепче. Противно быть мне в обществе убийцы!

РЮМИН: А вы уверены, что я убийца?

КАНАТ: Конечно же, уверен.

РЮМИН: ( к зрителям ) А вы?.....

КАНАТ: ( к зрителям ) Убийца он, убийца!...

РЮМИН: (Канату) Да, кстати, вас ведь тоже я могу зарезать...

КАНАТ: (резко) А я-то тут при чем? Прощайте. (Порфире) Вперед, Порфира, нас ждут еще страдания Зефира. Он, кажется, поклялся удавиться. Пойдем посмотрим...